Цензура была и в царской России, и в Советском Союзе. Соревнование с ней для российских писателей, поэтов и других деятелей культуры превратилось в своего рода «Специальные Олимпиады». Нередко побеждала цензура, и бывало книги и фильмы ложились «на полку» на долгие годы, но иногда репрессивное ведомство удавалось и перехитрить.
Радищев
«Путешествие из Петербурга в Москву» — наверное, самый известный прокол в истории российской цензуры.
В конце XVIII века был популярен жанр на стыке путеводителя и сентиментального путешествия, и, когда цензор проглядел содержание рукописи, то решил, что перед ним именно такая книга: ведь главы называются по городам и селам. И дал добро, даже не вчитываясь. Печаталось «Путешествие» в домашней типографии.
Пушкин
Для третьей книги «Современника» Александр Пушкин готовил статью «Александр Радищев» (вышла она только в 1857 году). Статья была крайне критической по отношению к Радищеву: тут и «полупросвещение», тут и «варварский слог».
Но дело не в том, что под конец жизни Пушкин решил стать лоялистом. Герцен позже объяснял, что таким образом поэт собирался перехитрить николаевскую цензуру. Для Пушкина важно было само упоминание Радищева, чтобы привлечь к его фигуре внимание читающей публики; для этого можно было и немного поругать революционера. Рядом с пассажем про варварским слог читаем: «Читателю стоит открыть его книгу наудачу, чтоб удостовериться в истине нами сказанного».
Вообще отношение Пушкина к цензурным ограничениям было однозначно негативным. «Сделай милость, не уступай этой суке — цензуре, — писал он, например, Вяземскому при посылке «Бахчисарайского фонтана», — огрызайся за каждый стих и загрызи ее, если возможно».
Гоголь
Как известно, цензура разрешила ставить «Ревизора». Премьера прошла в марте 1836 года в Александринском театре, на ней был и сам император Николай I. Почти сразу после этого он заказал «продолжение» пьесы. За это взялся некто Дмитрий Цицианов, состоявший на военной службе. Цицианов за несколько месяцев написал «Настоящего ревизора», где использовал всех тех же персонажей, только на этот раз все казнокрады были наказаны.
Уже в июле пьесу поставили снова в Александринке, причем играли те же актеры, что и в гоголевском «Ревизоре». Собственно постановки шли впритык: сначала пять действий гоголевского «Ревизора», а потом три действия цициановского «Настоящего ревизора».
«Правильная» пьеса провалилась с треском. Вот что записал в дневнике А. Храповицкий, инспектор репертуара русской драматической труппы: «Господина настоящего ревизора ошикали. Туда ему и дорога! Такой галиматьи никто еще не видал».
Тургенев
В 1843 года во время гастролей в Петербурге певица Полина Виардо вместе с мужем Луи познакомилась с Иваном Тургеневым. Когда гастроли закончились, Тургенев вместе с семейством Виардо уехал в Париж.
В годы реакции у Тургенева могли быть проблемы, даже если бы он что-то «неправильное» опубликовал под своим именем во Франции.
Поэтому он просил помочь Луи Виардо, и тот публиковал как бы от себя некоторые статьи и переводы Тургенева (например, перевод повестей Гоголя в 1845 г. на французский язык, статьи De l’Affranchissement des serfs en Russie («Об освобождении рабов в России», 1846) и Etude sur la situation des serfs en Russie («Очерк о положении рабов в России», 1857).
Некрасов
3 февраля 1863 года Николай Некрасов вез в типографию Вульфа две рукописи Чернышевского с началом романа «Что делать» (сам Чернышевский в это время уже больше полугода сидел в Петропавловской крепости). По дороге Некрасов случайно обронил сверток с бумагами.
Получить второй экземпляр рукописи не представлялось возможным: его и так передавали по сложной схеме. Отчаявшийся Некрасов четыре дня подряд размещал объявление в газете «Ведомости Санкт-Петербургской полиции»: «Потеря рукописи. В воскресенье 3 февраля, во втором часу дня проездом по Большой Конюшной обронен сверток, в котором находились две прошнурованные по углам рукописи с заглавием “Что делать?”. Кто доставит этот сверток к Некрасову, тот получит 50 рублей серебром».
На пятый день рукописи вернули. Ирония заключается в том, что ее нашел чиновник канцелярии Главного управления цензуры. В текст он даже не заглянул. Позже цензура, кстати, по ошибке дала добро на публикацию романа, увидев в нем только любовную линию, но быстро осознала свою ошибку и запретила три номера «Современника», в которых выходило произведение.
Чехов
В 1885 году молодой Антон Чехов послал в журнал «Осколки» рассказ «Сверхштатный блюститель» (сейчас он нам известен как «Унтер Пришибеев»). Издатель журнала Лейкин сократил рассказ и отправил в Петербургский цензурный комитет. Решение было быстрым. Уже 16 сентября Лейкин писал Чехову: «Цензор не разрешил к печати ваш рассказ „Сверхштатный блюститель“. Что он нашел в нем либерального — не понимаю».
Лейкин подал на апелляцию. Вторая инстанция подтвердила определение первой: «Эта статья принадлежит к числу тех, в которых описываются уродливые общественные формы, явившиеся вследствие усиленного наблюдения полиции. По резкости преувеличения вреда такого наблюдения, статья не может быть дозволена».
Лейкин рассказал Чехову, что делать: «Рассказ этот у Вас непременно уйдет в „Петербургской газете“. Не посылайте только туда его в корректуре, а перепишите. [Главред «Петербургской»] Худеков — страшный трус. Узнает, что рассказ не пропущен цензурой для „Осколков“, и ни за что не поместит».
Чехов так и сделал. Переписал заголовок на «Кляузник» (по совету Лейкина), изменил дату действия (3 сентября вместе 3 августа), смягчил характеристику Пришибеева, внес несколько добавлений: например, дописал комическую сцену, где мировой учит Пришибеева говорить «вы», а не «ты».
5 октября 1885 года рассказ действительно вышел в «Петербургской газете», которая работала с другим цензором.
Толстой
«Крейцерову сонату» Льва Толстого запретила не только цензура в России, но и даже Почтовая служба США. В итоге скандальная повесть распространялась в списках: ее пересылали друг другу.
Вот, например, письмо Антона Чехова от 17 января 1890 году к Модесту Чайковскому, брату композитора: «Дорогой Модест Ильич, посылаю Вам “Крейцерову сонату”. Прочитав, благоволите послать ее H. M. Соковнину, который живет на Васильевском острове, 1-я линия, д. No 38. Он пришлет мне. Будьте здоровы».
Евтушенко
В 1961 году Евтушенко впервые приехал на место массового убийства евреев Бабий Яр. Его шокировало, что там не было памятных знаков и вообще была свалка. Он быстро написал поэму, и 19 сентября 1961 года она была опубликована в «Литературной газете» без дополнительных согласований.
Евтушенко потом в другом стихотворении так вспоминал разговор с главным редактором «Литературной» Валерием Косолаповым:
— Ты обожди.
Я позвоню жене».
— Зачем жене? —
был мой вопрос невольный
от робко предвкушаемого «За».
— Да потому что буду я уволен.
— За что? –
— Да за красивые глаза.
Косолапов оказался прав. Вскоре его уволили.
Окуджава
В 1963 году Булат Окуджава опубликовал стихотворение «Молитва Франсуа Вийона». Баллады средневекового французского барда Вийона были популярны в 1950-х годах в СССР: в переводе Ильи Эренбурга они выходили в журнале «Новый мир». Поэтому никто не заметил подлога.
Такого стихотворения у Вийона не было. Просто Окуджава понимал, что его собственное стихотворение с названием «Молитва», обращенное к Богу, не будет пропущено советской цензурой, поэтому стилизовал его под перевод.
На самом деле догадаться об этом было не так уж и сложно. Стихотворение начинается со слов «Пока Земля еще вертится». Франсуа Вийон жил в XV столетии, когда о вращении Земли вокруг собственной оси не было известно.
Гайдай
Гайдай специально «приклеил» после окончания «Бриллиантовой руки» документальную хронику ядерного взрыва. Это настолько шокировало комиссию Госкино, что они потратили почти все время, убеждая режиссера отказаться от этой вставки, что забыли о большинстве прочих сатирических деталей.
Вот как вспоминала этот эпизод его вдова Нина Гребешкова: «Чтобы защитить “Бриллиантовую руку” от дальнейшего “надругательства” цензуры, Леня придумал такой хитроумный ход. В конце фильма он “приклеил” документальную хронику ядерного взрыва. Приемная комиссия просто обомлела от такой “вольности”. В общем, пока они уговаривали Гайдая убрать этот вовсе не соответствующий идее фильма кадр, напрочь забыли о прежних придирках к другим эпизодам. Так остались “…руссо туристо, облико морале” и прочие “невинные” вещи».
